ФАКТОРЫ, ОБУСЛОВЛИВАЮЩИЕ СИНКРЕТИЗМ ЧЛЕНОВ ПРЕДЛОЖЕНИЯ

Синкретизм членов предложения обусловлен ря­дом факторов, из которых основными являются сле­дующие: 1) несоответствие формы и содержания; 2) категориальные, лексико-грамматические и лекси­

ческие значения сочетающихся словоформ; 3) синтак­сические связи и отношения; 4) эллипсис подчиняю­щей словоформы.

Выделенные факторы, обусловливающие синкре­тизм членов предложения, часто дополняют друг друга. При их взаимодействии в качестве ведущего выделяется тот семантический компонент, который создаётся характером синтаксических связей и отно­шений.

Рассмотрим выделенные факторы.

Несоответствие формы и содержания

При соответствии формы (структурных свойств) и содержания (семантических свойств) членов предло­жения имеем классические типичные члены предло­жения. Они характеризуются устойчивостью и явля­ются опорными пунктами, сохраняющими стабиль­ность системы членов предложения на протяжении длительного исторического развития синтаксическо­го строя русского языка.

При несоответствии формы и содержания имеем синкретичные члены предложения. В таких случаях сложная (синкретичная) семантика члена предложе­ния, включающая несколько семантических компо­нентов, не укладывается в строгую форму какого-ли­бо одного члена предложения или вообще (пока?) не имеет её, а лишь формирует «свою» форму или при­спосабливает какую-либо старую форму для выраже­ния нового, синкретичного содержания.

Внимание к соотношению формы и содержания по­зволило исследователям дифференцировать морфоло- гизованные и неморфологизованные члены предложе­ния (путь от члена предложения к части речи), пер­вичные и вторичные синтаксические функции частей речи (путь от части речи к члену предложения).

Соответствие формы и содержания характерно для морфологизованных членов предложения, а у немор- фологизованных членов предложения, когда части речи используются во вторичной (или трансформаци­онной) функции, у членов предложения наблюдаем синкретизм свойств.

Употребление слов в несвойственной им синтак­сической функции — основное условие образования синкретичных членов предложения. Вторичная функция позволяет как сохранить старые свойства (хотя бы некоторые), так и приобрести новые. Удель­ный вес тех и других может быть различен в зависи­мости от разнообразных, более частных факторов.

Морфологизованные подлежащие и дополнения выражаются существительными (и местоимениями-су­ществительными), морфологизованное сказуемое — спрягаемыми формами глагола, морфологизованное определение — согласуемыми формами прилагатель­ных, причастий, местоимений, порядковыми числи­тельными, морфологизованное обстоятельство — на­речием.

Синкретизм наблюдается, как правило, у неморфо- логизованных членов предложения, когда слова раз­личных частей речи выполняют несвойственные им синтаксические функции.

Примеры:

1. Синкретичные подлежащие и до­полнения: Прекрасное должно быть величаво. (А. Пушкин.) Лес любит осторожных и нешумли­вых. (В. Песков.) В подлежащем совмещаются субъ­ектный и атрибутивный компоненты, в дополне­нии — объектный и атрибутивный.

2. Синкретичные сказуемые: В тот день ветер был не из Африки. Ветер был норди­ческий, с холодком. (Г. Щербакова.) В именной части

сказуемого — словоформе не из Африки — совмеща­ются предикативный и обстоятельственный компо­ненты, в словоформе с холодком — предикативный и объектный. Предикативный компонент в словоформе с холодком актуализируется вхождением её в блок однородных именных частей сказуемого, объектный компонент обусловлен субстантивной формой.

Своеобразный синкретизм характеризует приме­ры, в которых на вопрос обстоятельства откуда? от­вечают сказуемые, выраженные прилагательными с лексическим указанием на место:

— Откуда? — громко спрашивал он.

— Липецкий, — бормотал мещанин. (И. Бунин.)

— Кто такие? Откуда?

— Здешние мы, здешние, — торопливо закивала старшая. (Б. Васильев.)

В некоторых случаях адъективное сказуемое пояс­няется субстантивными словоформами, в которых ло­кальная сема также связана с лексическими значе­ниями слов:

— А ты откуда?

— Да мы ближние, из Телятинок.

— А сами вы откуда?

— Пензенский, пензяк. (К. Симонов.)

В ответе может быть и наречие, подтверждающее локальную сему вопроса:

— А ты сам откуда?

— Издалече, батюшка. Вологодский я, дальний. (А. Чехов.)

Синкретизм сказуемостных свойств и свойств вто­ростепенных членов предложения неоднократно от­мечался в безличных предложениях типа Некуда пойти; Не с кем поговорить. В таких случаях место­

именные слова, входя в состав сказуемого, сохраняют семантику обстоятельств и дополнений^[443].

3. Синкретичные определения: И вот всё осталось позади: незабываемая весна в тайге, и снег, и сплав по реке, и юные душевной свежестью лесные люди. (А. Коптяева.) Словоформы в тайге и по реке отвечают на вопросы определений и обсто­ятельств. Значение определения создаётся синтаксиче­ским отношением этих словоформ к подлежащим — существительным весна и сплав, которые определя­ются по месту. Обстоятельственный компонент в словоформах в тайге и по реке связан с их лексиче­скими значениями и предложно-падежной формой. Словоформа по реке допускает и вопрос по чему?, ко­торый свидетельствует о наличии объектного компо­нента.

ТУ летел на восток. Бесконечные просторы Рос­сии сжимались в короткие трамвайные остановки.

На аэродроме в Омске лежал ещё не тронутый теплом снег.

В Иркутске морозный туман с Ангары развеши­вал по деревьям и проводам сибирский иней-куржак.

А в Хабаровске падал из низких туч такой же, как в Ленинграде, то ли дождь, то ли снег. (В. Конецкий.)

Словоформы в Омске, в Иркутске, в Хабаровске содержат локальный компонент, который обуслов­лен и лексическим значением собственных имён су­ществительных, и строением словоформ (предлож­ный падеж, бывший местный). В предложении это значение остаётся единственным при сочетании с гла­

голом или осложняется определительным при сочета­нии с существительным (на Омском аэродроме).

Имей цель для жизни, цель для известного време­ни, цель для года, для месяца, для недели, для дня и для часу, и для минуты, жертвуя низшие цели выс­шим.

Несогласованные определения почти всегда синк­ретичны^[444].

4. Синкретичные дополнения: Тихо льётся (с чего? откуд а?) с клёнов листьев медь. (С. Есенин.) Осыпался (с чего? откуд а?) с берёзы лист. (В. Майков.) Чуть-чуть тронулся, пожелтел (на чём? г д е?) на деревьях лист. (И. Соколов-Ми- китов.)

На базе дополнений с разнообразными объектными значениями формируются обстоятельства причины, цели, ситуации и др., поэтому многие обстоятельст­венные дополнения занимают промежуточное поло­жение и могут быть квалифицированы как объектные обстоятельства.

5. Синкретичные обстоятельства: Пче­ла за данью полевой летит из кельи восковой.

(А. Пушкин.) Словоформа за данью отвечает на во­просы: зачем? за чем?

Без тебя я — звезда без света.

Без тебя я — творец без мира. (В. Брюсов.)

Словоформа без тебя отвечает на вопросы при ка­ком условии? без кого? На белёсой песчаной косе

(где? на чём?) горел большой костёр. (И. Ефре­мов.) Бурые листья падали (откуда? с чег о?) со старой ветлы у пристани. (К. Паустовский.) Само­лёт разворачивался (где? над ч е м?) над рекой. (Н. Фогель.)

Совмещение признаков разных членов предложе­ния — следствие нарушения соотношения между формой и содержанием. Иллюстрацией этого положе­ния может быть формирование некоторых видов об­стоятельств.

Морфологизованным обстоятельством является на­речие. Однако в современном русском языке чаще, чем наречие, в функции обстоятельств употребляются падежные и особенно предложно-падежные формы существительных. Обстоятельственная функция для существительных является вторичной, поэтому мно­гие обстоятельства, выраженные предложно-падеж­ными и падежными формами, сохраняют в разной ме­ре предметное (объектное) значение.

Так, обстоятельства причины, сформировавшиеся позже других, нередко сочетают значения дополне­ния и обстоятельства. Удельный вес сочетающихся свойств может быть разным.

мы ругаемся? Ничего же не случилось! Вот! Ещё ни разу Вадим с Лизой не поссорились по какой-ни­будь вульгарнойпричине — из ревности, из^за денег, из^за_того, что не смогли договориться, куда ехать и чем заниматься — ну, из-за чего обычно ссорятся

нормальные люди. Нет, у них ссоры выходили из-за причин^і^трат^но^воз^^енньі^ Сегодня из-за ком­мерческого кино, другой раз (невозможно расска­зать, не поверят!) — из-за Наполеона! (М. Чулаки.)

Семантика причины выражена выделенными сло­воформами, сочетаниями словоформ и придаточным предложением. В наиболее «чистом» виде семантика причины выражена теми сочетаниями словоформ, в которых есть лексическое значение причины (по вульгарной причине, из-за причин абстрактно-воз­вышенных). В остальных случаях семантика причи­ны дополняется объектным компонентом (значением дополнения). Этим обусловлен и вопрос из-за чего? (а не почему? — типичный для обстоятельства причи­ны). Вопрос из-за чего? можно поставить и к дополне­нию. Обобщающее сочетание по вульгарной причине гасит в какой-то мере объектный компонент в одно­родных членах предложения (из ревности, из-за де­нег) и придаточном предложении.

Синкретизм предложно-падежных словоформ с при­чинно-объектной семантикой объясняет варианты на­писания от того — оттого^[445]: Вторая, Палага, не любила лишнее говорить просто от лени, от равно­душия ко всему на свете, от того, что ничего не хо­тела знать и ни во что не хотела вмешиваться. (А. Яшин.)

В словоформе из-за Наполеона актуализируется объектный компонент (из-за кого?), усиленный име­нем собственным.

К словоформам от лени, от равнодушия можно поставить вопросы от чего? из-за чего?, а также отче­го? почему? Без этих словоформ в придаточном пред­ложении актуализировалась бы причина, а коррелят мог бы иметь слитное написание, что можно аргумен­тировать синонимичностью средств связи придаточ-

ного с главным: от того — оттого — потому (при невозможности по тому).

Он (по чему? почем у?) по когтям узнал ме­ня в минуту, л (по чему? почем у?) по ушам узнал его как раз.

Синкретизм членов предложения и придаточных предложений, совмещающих причинный и объект­ный компоненты семантики, наглядно показывает, как в старые мехи вливается новое вино: как формы дополнений приспосабливаются для выражения зна­чения причины.

На основе структурной схемы обстоятельств места, времени, условия формируется обстоятельство обста­новки (ситуации), а на базе структурной схемы допол­нений — обстоятельство состояния^[446].

Обстоятельства обстановки, обозначающие состоя­ние погоды, природы, атмосферы и т. д., характери­зуются наличием словоформ в обстановке, в атмос­фере, в тишине, во мгле, на солнышке, в полутьме,

в дыму, в тумане, на ветру, при шуме, среди тиши­ны, на фоне и т. д. Грамматикализуются для выраже­ния семантики ситуации словоформы в обстановке, в ситуации, в атмосфере и др.: У нас для каждого поколения меняется задача жизни, каждое поколе­ние видит себя в новой обстановке, в новых усло­виях деятельности. (Н. Добролюбов.) Катя росла в атмосфере любви и взаимного уважения. (К. Ва­сильев.) И Лидочка понимала, что в иной ситуации была бы даже рада отвязаться от Сони... (К. Бу­лычёв.) — Человек в стрессовой ситуации, — рас­суждала Татьяна, — ведёт себя, на первый взгляд, нелогично. (К. Булычёв.) Очень страшно было си­деть в тишине и чего-то ждать... (К. Булычёв.) Утром город просыпался уже в новом, весеннем воз­духе. (И. Ратушинская.) Чёрные в темноте листвен­ницы бегут навстречу, расступаясь по сторонам лесной тропы. (А. Коптяева.) При общем напряжён­ном молчании усатый вахтёр завёл рукояткой ма­шину... (А. Куприн.) На тёмном фоне сплошного елового леса отчётливо видны яркие краски клёнов и осин. (И. Соколов-Микитов.) За рекой на фоне уди­вительно чистого в этой стороне, нежно-синего и холодного неба тонко прочерчивались розоватые контуры заснеженных сопок. (Г. Демидов.)

Различие в обстоятельственных значениях слово­форм с предлогом на очевидно в следующем предло­жении: Снег на крышах и деревьях пронзительно яр­кий, как на солнце, и воздух, как после весеннего дождя... (И. Герасимов.) На крышах и деревьях — обстоятельства места (с осложняющим объектным компонентом), на солнце — обстоятельство обстанов­ки (ситуации; с осложняющим условным компонен­том): на солнце — при солнце (предлог при характе­рен для обстоятельств условия).

Словоформы со значением обстановки (ситуации) могут выполнять функцию сказуемого: На реке всё было в тумане и таянъи. (В. Лидин.) Казбек был в тумане. (К. Паустовский.)

Предложно-падежные формы приспосабливаются для выражения семантики состояния человека. О се­мантике состояния свидетельствуют словоформы в со­стоянии, в настроении, в расположении. Если этих форм нет, их иногда можно подставить: Он был в сильном волнении. (Ф. Достоевский.) — Он был в со­стоянии сильного волнения.

Словоформы со значением состояния активно употребляются в русском языке в функции сказуемо­го и обстоятельств.

Примеры сказуемого: Сама я была в от­чаянии. (Ф. Достоевский.) А Катерина Ивановна совсем в исступлении. Говорю вам, окончательно по­мешалась. (Ф. Достоевский.) Она была в чрезвычай­ном волнении и усиливалась приподняться. (Ф. Достоевский.) Разумихин был более чем в вос­торге. (Ф. Достоевский.) Он был в каком-то мрач­ном восторге. (Ф. Достоевский.)

Примеры обстоятельств состояния: Весь день Соня прождала его в ужасном состоянии. (Ф. Достоевский.) Он целые полчаса бродил в тоске и тревоге. (Ф. Достоевский.) Через семь минут я был в нашей квартире, там я застал гражданку Пищик в истерическом состоянии. (К. Булычёв.)

Для обстоятельств состояния характерна слабая синтаксическая связь с другими членами предложе­ния: они одновременно характеризуют состояние ли­ца, названного подлежащим, и его действие, назван­ное сказуемым. Потребность в актуализации обсто­ятельственных словоформ с семантикой состояния и их дуплексивный характер объясняют причины их возможного обособления: Но он был в беспокойстве,

ерошил волосы и подпирал иногда, в тоске, обеими руками голову... (Ф. Достоевский.) И он, как бы в отчаянии, склонил на стол голову. (Ф. Достоев­ский.)

Синкретичные обстоятельства могут совмещать се­мантические компоненты, характерные для разных разрядов обстоятельств. Особенно часто совмещаются значения обстоятельств времени и условия: При силь­ных ветрах грозно шумит зелёная вершина. (И. Соколов-Микитов.) — Если (когда) дуют сильные ветры, грозно шумит зелёная вершина.

В словоформе с предлогом до совмещаются значе­ния следствия и степени: Люблю до дыр зачитанные книги. (М. Матусовский.) И ей стало до боли ясно, что этот солнечный день невозвратим. (К. Федин.) Специфику этой словоформы исследовала Н. Д. Рыб­ка: «Будучи синкретичной, данная предложная фор­ма способна передавать более ярко и подчёркнуто то значение следствия, то значение степени. Соотноше­ние следственной и квантитативной семантики обус­ловливается коммуникативной задачей автора, стремлением акцентировать ту или иную сторону изо­бражаемых явлений»^[447].

Могут совмещаться и другие значения.

Синкретичные члены предложения можно рас­смотреть на шкале переходности. При этом окажется, что они располагаются в разных звеньях шкалы: одни занимают периферию А (звено Аб), другие — перифе­рию Б (звено аБ), третьи совмещают в равной (или по­чти равной) степени свойства А и Б. Именно эти чле­

ны предложения особенно трудны при стремлении к однозначной квалификации.

Так, например, если конечными точками шкалы будут дополнения (А) и обстоятельства цели (Б), то звенья шкалы можно иллюстрировать следующими типовыми образцами:

А — Я купила (ч т о?) сахар.

Аб — Я сделаю (для кого? скакой ц е- л ь ю?) для тебя всё.

АБ — Я пойду (за чем? с какой цель ю?) за сахаром.

аБ — Я пойду (с какой целью? за че м?) ку­пить сахар.

Б — Я пойду (с какой цель ю?), чтобы ку­пить сахар.

Место в звеньях шкалы обусловлено лексически­ми, лексико-грамматическими и категориальными значениями сочетающихся словоформ. В звене Б се­мантика цели грамматикализована союзом чтобы.

В типовых образцах на первом месте стоит вопрос, выявляющий доминирующую сему. Различие между оттенками едва уловимое, но оно есть: язык не терпит дублетов. Вопросы за чем? зачем? с какой целью? для чего? и др. синонимичны, но не тождественны. Они различаются в естественной речи: Зачем я жил? Для какой цели я родился? (Г. Вадимов.) Зачем не только хранит «этимологическую память» (за чем?), но и в некоторых случаях сближается с почему?:

Зачем Арапа своего

Младая любит Дездемона,

Как месяц любит ночи мглу?

Затем, что ветру и орлу

И сердцу девы нет закона. (А. Пушкин.)

Вопросы для какой цели? с какой целью? ярко ак­туализируют сему цели действия.

Характер категориального, лексико-грамматического и лексического значения сочетающихся словоформ

Синкретизм членов предложения может быть обус­ловлен частеречной принадлежностью словоформ, их категориальным, лексико-грамматическим и лекси­ческим значением.

Г. А. Золотова в «Синтаксическом словаре» на­глядно показала зависимость функциональных воз­можностей синтаксемы¹ от категориального и лекси­ко-грамматических значений. «Синтаксемой названа минимальная, далее неделимая семантико-синтакси­ческая единица русского языка, выступающая одно­временно как носитель элементарного смысла и как конструктивный компонент более сложных синтакси­ческих построений, характеризуемая, следовательно, определённым набором синтаксических функций»^{[448] [449]. В этом определении синтаксемы отождествляются словоформы, являющиеся строительным материалом для синтаксических построений, и структурно-семан­тические компоненты (члены предложения) этих об­разований. При этом не дифференцируются «подход снизу» (от словоформы) и «подход сверху» (к члену предложения), дающие при анализе во многих случа­ях неадекватные результаты[450].}

Словоформы и члены предложения соотноситель­ны, но не тождественны.

«Синтаксический словарь» показал, что словофор­мы имеют своё категориальное значение, соответствую­щую морфологическую форму и лексико-грамматиче­ское значение. Он содержит материал, свидетельствую­щий о функциональных возможностях словоформ, при описании которых автор не учитывает наличия в неко­торых (довольно многочисленных!) случаях синкретиз­ма их семантики.

Кроме того, нельзя не учитывать, что словоформы сформировались в синтаксических условиях и их син­таксические потенции обусловлены тем, что они «хранят память» о прежних синтаксических связях и отношениях и легче всего вступают в аналогичные связи. Даже при изолированном употреблении слово­форм носители языка сознательно или интуитивно дополняют конкретную словоформу синтаксическим фоном, соответствующим её синтаксическим потен­циям.

Синкретизм членов предложения может быть обус­ловлен свойствами как подчиняющей, так и подчи­нённой словоформы.

Характер членов предложения, подчинённых от­глагольным существительным. Известно, что су­ществительное, категориальным значением которого является предметность, «любит» определяться. В сло­воформе, зависимой от существительного, почти всег­да присутствует атрибутивный компонент, выявляе­мый вопросом какой?

Ярким примером субстантивной словоформы с синкретичным категориальным значением являются отглагольные существительные, которые не раз при­влекали внимание лингвистов и получали самые про­тиворечивые квалификации. Сравните следующие мнения: «Субстантивация действия, его “опредмечи­вание” парализует грамматические свойства глаго­

ла», — писал В. В. Виноградов¹. «Глагольность у та­ких слов, можно сказать, на лбу написана», — отме­чал Г. О. Винокур^{[451] [452]. «В самом названии этой груп­пы — ...отмечается специфика этих существитель­ных, их двойственная, гибридная грамматическая природа, полуглагольная, полупредметная. На име­нах действия лежит печать как существительных, так и глаголов», — делает вывод Е. С. Кузьмина[453].}

Отглагольные существительные совмещают в сво­ём категориальном значении значение действия со значением предметности, глагольный компонент (прежний) и субстантивный компонент (новый). «Эта группа слов, — пишет Е. С. Кузьмина, — выгодно со­четает в себе конструктивно-синтаксические свойства глагола и существительных и, как любой сплав, ока­зывается лучше своих составных частей»^[454].

Члены предложения, подчинённые членам предло­жения — отглагольным существительным, синкре­тичны: они совмещают атрибутивное значение с объ­ектным или обстоятельственным^[455].

Атрибутивный компонент обусловлен значением предметности в семантике отглагольного существи­тельного. Характер второго компонента обусловлен валентными свойствами подчиняющей словоформы, сохранившимися от глагола.

Предложно-падежные словоформы, связанные с отглагольными существительными, образуют синкре­

тичные определения, в которых можно выделить две разновидности: обстоятельственные и объектные.

Примеры обстоятельственных опре­делений: Краски и цвет (какой? г д е?) в при­роде надо не столько наблюдать, сколько ими по­просту жить. (К. Паустовский.) Ночью я дожидался в сумрачном буфете (каком? где?) на станции Ясноватой поезда (какого? куда?) в Таганрог. (К. Паустовский.) Поездка (какая? куда?) в Москву с детьми, которых я отвозил в гимназию, ещё более расстроила меня. (А. Островский.) Это было в Индийском океане, на пути (каком? к у д а?) к Зондским островам.

Примеры объектных определений: Мышление (какое? ч е м?) афоризмами характер­но для народа... (М. Горький.) Слон слушал его за­поздалое признание (какое? в ч ё м?) в вечной люб­ви. (Ю. Яковлев.) Бесконечен путь (какой? к ч е- м у?) к совершенству. (В. Брюсов.) «Дама (какая? с кем?) с собачкой». (А. Чехов.) «Дом (какой? с ч ё м?) с мезонином». (А. Чехов.) Любовь (какая? к ком у?) к соловьям — специальность моя. (Э. Багрицкий.) Мысль (какая? о ч ё м?) о возмож­ности желанной встречи обожгла его. (А. Коптяева.) Борьба (какая? за чт о?) за чистоту, за смысло­вую точность, за остроту языка — это борьба (какая? за чт о?) за орудие культуры. (М. Горь­кий.) Неужели моё обращение (какое? к ком у?) к вам могло оскорбить вас? (И. Тургенев.) Да когда же наконец запрягут, когда кончатся все эти при­готовления (какие? к чем у?) к отъезду. (И. Бу­нин.) Воспоминание (какое? о ч ё м?) об этом бы­ло одним из самых ужасных в его жизни. (К. Паус­товский.)

Выделенные разновидности синкретичных опреде­лений имеют общие признаки: зависят от существи­

тельных, представляют собой несогласованные управ­ляемые словоформы, а отличаются друг от друга лек­сико-грамматическими значениями сочетающихся словоформ.

При отглагольных существительных предложно­падежные и падежные словоформы могут занимать промежуточное положение между определением и до­полнением, поэтому и возможна двойственная квали­фикация присубстантивных управляемых слово­форм: объектные определения или атрибутивные (оп­ределительные) дополнения.

Словосочетания, в которых главное слово является отглагольным существительным, а зависимое — предложно-падежной или падежной словоформой, со­относительны как с глагольными, так и с субстантив­ными. Сравните: встреча с друзьями — дружеская встреча, встретиться с друзьями; мышление поня­тиями — понятийное мышление, мыслить поня­тиями; признание в любви — любовное признание, признаться в любви и т. д.

Сравнение глагольных и субстантивных словосоче­таний показывает, что более точно семантику слово­сочетаний, состоящих из существительных, передают глагольные словосочетания, а в субстантивных — по­является семантический компонент качественной ха­рактеристики определяемого предмета. Полученные в результате трансформации конструкции не сохра­няют семантику трансформируемых словоформ (она богаче), да и не всегда трансформации возможны в си­лу различных причин: семантических, стилистиче­ских, словообразовательных и др.

Отглагольные существительные вносят в предло­жение дополнительную предикацию, поэтому воз­можна замена их деепричастными оборотами и при­даточными предложениями: По приезде (каком? к у д а?) в Ленинград я не преминул наведаться

в Пушкинский дом Академии наук СССР. (И. Андро­ников.) — Приехав в Ленинград... — Как только я приехал в Ленинград... Эти трансформации — ещё одно свидетельство сохранения глагольного компо­нента в семантике отглагольных существительных.

Отглагольные существительные неоднородны по степени сохранения «силы» глагольного компонента, поэтому удельный вес сочетающихся семантических компонентов в зависимом члене предложения разли­чен. В одних случаях в зависимой словоформе преоб­ладает объектное значение, в других — определитель­ное^[456]. Сравните: Выпиливание (чем?) лобзиком (ч е г о?) настенных украшений было его любимым занятием. Чувство (какое? ч е г о?) новизны, ра­дости и желания что-то сделать согревало её. (А. Грин.) Наука, в сущности, прирождённое уваже­ние (к чем у?) к разуму и разумности в широком смысле. (А. Фет).

При усилении значения предметности в категори­альном значении отглагольного существительного усиливается атрибутивный компонент в семантике зависимой словоформы; при сохранении яркой гла­гольности в подчиняющем существительном в зави­симой словоформе слабее атрибутивный компонент. Потребность в определении в этих примерах реализу­ется препозитивными согласуемыми словоформами.

Синтаксические функции инфинитива. Синкре­тичный характер члена предложения может быть обусловлен и синкретичным характером его собствен­ных структурных и семантических свойств, его осо­бым положением в системе частей речи, его синкре­тичным категориальным значением.

Покажем это анализом функционирования инфи­нитива.

Инфинитиву посвящено большое количество ис­следований, однако инфинитив остаётся загадкой для тех учёных, которые рассматривают явления языка по принципу «или — или».

Синкретичный характер инфинитива обусловил существование двух точек зрения. Одни учёные сбли­жают инфинитив с глаголом, другие — с существи­тельным.

Широко известна точка зрения А. А. Потебни, ко­торый считал, что инфинитив в русском языке всё бо­лее приобретает вербальный характер: «В русском языке, как и в других сродных, по направлению к на­шему времени увеличивается противоположность имени и глагола»¹. Противоположной точки зрения придерживался В. А. Малаховский, который считал, что трудно согласиться с исключительно проводимой «сказуемостью» инфинитива как категории глаголь­ной. Глагольность инфинитива подлежит большому сомнению и в некоторых случаях нельзя отрицать по­чти полной близости инфинитива к имени существи­тельному^{[457] [458].}

Инфинитив выполняет роль всех членов предложе­ния, так как совмещает в своём категориальном зна­чении субстантивный и глагольный компоненты^[459].

«Если бы мы ничего не знали о происхождении неоп­ределённой формы, то мы бы определили её как “гла­гол, сделавший один шаг по направлению к су­ществительному”. Зная же её происхождение, мы скажем, что это “существительное, не дошедшее на один шаг до глагола”»^[460].

Как и в других синкретичных словоформах, в ин­финитиве в зависимости от синтаксических условий (от порядка слов, от сочетаемости с другими словами и т. д.) усиливаются то глагольные, то субстантивные семантические компоненты и соответственно валент­ные свойства.

Субстантивный компонент в семантике инфинити­ва преобладает в следующих случаях:

1) в позиции подлежащего:

2) в позиции дополнения, когда инфинитив обозна­чает действие объекта: Однажды Пандеревский кон-

I цертпировал в Лондоне. В зале было душно и две да-

4) в инфинитиве представления: Жениться! Легко сказать — большая часть людей видят в женитьбе шали, взятые в долг, новую карету и розовый шла- форк.

Другие — приданое и степенную жизнь...

Третьи женятся так, потому что все женят­ся — потому что им 30 лет. (А. Пушкин.) Умереть

за отечество. Какие великие, простые и трогатель­ные слова! (А. Куприн.) Уехал, а меня оставил раз­мышлять. Выходить замуж? Собирать детей? Бо­же мой, мне не хотелось. (И. Грекова.)

Субстантивный компонент в семантике инфини­тива позволяет употреблять субстантивированное местоимение всё, обобщающее ряд однородных инфи­нитивных членов предложения, а также субстантиви­рованное местоимение это указания на инфини­тивный член предложения:

Пускай с меня за пятерых берётся,

Я в с ё обязан на себя принять —

О субстантивном компоненте в семантике инфини­тива свидетельствует возможность местоимённого вопроса что? к инфинитиву в естественной речи: ...Напротив, тот скорее достоин сожаления, с кем эта штука случается — Случается что? — Полю­бить. (И. Тургенев.) О субстантивном компоненте свидетельствует и словосочетание эта штука.

Глагольный компонент в семантике инфинитива наиболее ярок в составе простого глагольного сказуе­мого (в сочетании с глаголами-связками быть, стать и под.): В поле где-нибудь буду ночевать, пусть вол­ки съедят, — сказал Митька. (М. Горобцев.) Но мы не будем воевать на собственных условиях: мы не станем таскать каштаны из огня для союзников! (С. Дангулов.)

Глагольный компонент семантики актуализирует­ся у инфинитива и в составном сказуемом: Старый

Однако при актуализации инфинитива препози­цией усиливается субстантивный компонент в его се­мантике: Подтрунивать над собой могут только сильные люди. (В. Песков.) Углубляться в лес он бо­ялся, лес был полон неизвестности. (Ю. Казакевич.) Учили, учили по интернатам, по институтам, а человек получился не ахти. Похвалиться любит, выпить, тосты говорить мастак, а дела нет. (Ч. Айтматов.)

Глагольный компонент семантики инфинитива проявляет себя в валентных свойствах: инфинитив подчиняет себе обстоятельства и дополнения.

Инфинитив, обозначающий действие того же лица, что и спрягаемый глагол, называется субъектным. Принято считать сказуемым сочетания фазовых и мо­дальных глаголов с инфинитивом (начал говорить, хочу поговорить).

Нет единого мнения в оценке сочетаний типа люб­лю петь, боюсь сказать, мечтаю уехать, обещаю

прийти и под. Если расширить число связочных гла­голов и включить в них не только фазовую и модаль­ную, но и эмоциональную, этическую и другие оцен­ки действия, то такие сочетания также можно трак-

Актуализация инфинитива интонационной па­узой (на письме знак «тире») усиливает объектную се­му в субъектном инфинитиве:

Отказываюсь — быть.

В бедламе нелюдей

Отказываюсь — жить.

С волками площадей

Отказываюсь — выть.

С акулами равнин

Отказываюсь плыть —

Вниз — по теченью спин. (М. Цветаева.)

Известна и иная квалификация отмеченных соче­таний.

Кроме того, инфинитив иногда рассматривается как дополнение, несмотря на его субъектное значе­ние, и в сочетаниях с модальными глаголами: «...нет никаких оснований считать нечленимыми на уровне синтаксического конструирования сочетания типа хо­чу учиться, думаю остаться, надеялся встретить, мечтал увидеть, боялся взглянуть, готовился при­нять, остался заниматься и под. Личные глаголы в этих сочетаниях имеют вполне определённое, лекси­ческое (вещественное) значение и относительно сво­бодное, незакреплённое употребление — следова­тельно, самостоятельно выполняют роль сказуемого; в свою очередь примыкающий к ним инфинитив так­

же выступает в роли отдельного грамматического члена»^[461].

Конечно, можно условиться квалифицировать все субъектные инфинитивы как часть сказуемого, но не­сомненно, что, и входя в состав такого «условного» сказуемого, инфинитив удовлетворяет потребность глаголов начать, хотеть, любить и под. в сочетании с объектом. Эта потребность может быть реализована субстантивными и местоименными дополнениями, а также придаточными предложениями, которые

Следовательно, нельзя не видеть в инфинитивах, сочетающихся с глагольными словоформами на­чать, хотеть, любить, бояться и под., и глагольного значения, обозначающего действия деятеля, и суб­стантивного, выражающего значения объекта дейст­вия спрягаемой глагольной формой. Другими слова­ми, инфинитив в составе сказуемого выполняет двой­ную функцию: обозначает действие деятеля и объект действия, выраженного спрягаемой глагольной фор­мой. В конкретной речевой ситуации ярче то одно значение, то другое. Это зависит прежде всего от лек­сического значения спрягаемой глагольной формы. Вообще модальные лексические значения, берущие на себя значительную долю «предложенческой» мо­дальности, менее ярки и менее самостоятельны, чем значения эмоциональной, этической и т. п. оценки.

Поэтому сочетания с модальными словами «проч­нее», чем с более яркими по лексическому значению¹.

Тем не менее, как показывает анализ данных выше примеров, даже в сочетании с модальными глаголами инфинитивы сохраняют субстантивный компонент в своей категориальной семантике.

Особо отметим инфинитив, выполняющий функ­цию несогласованного определения, так как в этой позиции в семантике инфинитива синтезируются три компонента — атрибутивный, субстантивный и гла­гольный: Не раз поднималось в её душе почти не­преодолимое желание (какое? чего? что сде­лать?) высказать всё без утайки. (И. Тургенев.) Желание (какое? чего? что сделат ь?) выска­заться почти всегда бывает сильнее, чем желание чему-нибудь научиться. (Д. Писарев.)

Глагольный компонент обнаруживает себя в ва­лентных свойствах.

В функции несогласованного определения, примы­кающего к неотглагольному существительному, в ин­финитиве нейтрализуется субстантивный (объект­ный) компонент, к нему нельзя задать вопрос допол­нения: У Татьяны оказалось особенное свойство (какое? что сделат ь?) — выматывать людей, которые с ней общаются. (К. Булычёв.)

Инфинитив в функции определения широко ис­пользуется в научных текстах: способность удержи­вать влагу, возможность обосновать, способность

создавать, необходимость вычислить и т. д.¹, на­пример: На способности растений образовывать придаточные почки основано вегетативное размно­жение растений черенками и отводками.

Инфинитив может входить в состав обособленного оборота и примыкать к его стержневым словам: при­частиям, прилагательным, деепричастиям.

И в этих случаях дифференциация субъектного и объектного инфинитивов помогает квалифицировать синтаксические функции инфинитива.

Так, в предложении Он... вдруг ощутил... чувст­во отвращения ко всякому чужому лицу, касавше­муся или хотевшему только прикоснуться к его личности (Ф. Достоевский.) два однородных опреде­ления: касавшемуся и хотевшему только прикос­нуться. Второе определение представляет собой цель­ное словосочетание, в котором причастие содержит модальную оценку действия инфинитива. Объектный компонент в семантике инфинитива предельно ослаб­лен.

Лексико-грамматическое значение словоформы. В синкретичных членах предложения с доминирую­щим объектным компонентом атрибутивное и обсто­ятельственное значение проявляются в лексико-грам­матическом значении словоформы, например:

У окна на столике в стакане

С чистою холодною водой

Тихо ландыш серебристый вянет,

Наполняя комнату весной. (В. Рождественский.)

В первой словоформе (у окна — возле окна, рядом с окном и т. д.) сильнее обстоятельственный компо­нент семантики, в словоформе в стакане (обсто­ятельственное дополнение или объектное обстоятель-

*См.: Митрофанова О. Д. Язык научно-технической литературы. М., 1973. С. 97 и др.

ство) уравновешиваются объектный и обстоятельст­венный компоненты, в словоформе с водой — атрибутивный и объектный компоненты (объектное определение или атрибутивное дополнение).

Более чётко различие в синтаксических функциях таких словоформ в следующем предложении, где раз­дельно даны блоки обстоятельств места (с осложняю­щим объектным компонентом) и дополнений (с ос­ложняющим локальным компонентом): И всюду — на столах, окнах, на рояле, на полу — громоздились в вазах, кувшинах, в тазах, даже в деревянном ду­бовом ведре груды сирени. (К. Паустовский.) В слово­формах на столах, окнах... локальный компонент актуализирован обобщающим словом всюду, а в сло­восочетаниях в вазах, кувшинах... доминирует объ­ектный компонент, актуализированный конкрет­но-предметным значением словоформ.

«Первичные синтаксические функции, — писал Е. Курилович, — вытекают из лексических значений частей речи и представляют собой своего рода транс­позицию этих значений»^[462].

На характер члена предложения влияет лексико­грамматическое значение словоформы (её принад­лежность к определённому лексико-грамматическому разряду). Так, конкретно-предметные существитель­ные чаще всего однозначны, однако даже они могут быть синкретичными членами предложения при гла­голах со значением движения: (откуда? из чего?) Из песни слова не выкинешь. (Пословица.) Я (откуда? из чег о?) из окошечка брызгал стремительный длинный огонь, гремело. (В. Шук­шин.) Но при глаголах конкретного производящего действия в таких словоформах доминирует объект­

ный компонент: (из ч е г о?) Из одной муки хлеба не испечёшь. (Пословица.)

В зависимых собственных именах существитель­ных доминирует объектный компонент, даже при глаголах движения. Сравните: Поеду (куда? к к о- м у?) к бабушке. — Поеду (к кому? к у д а?) к Люд­миле Николаевне.

В следующем предложении количество и характер вопросов, отражающих количество и характер семан­тических компонентов, обусловлены лексическими значениями существительных: Букет стоял (где?) на кухне (г де? на ч ё м?) на маленьком столе (в чём? гд е?) в глиняном кувшине. Словоформа на кухне допускает только вопрос где?, на столе — во­просы где? и на чём?, в кувшине — в чём? где?

Семантические компоненты, связанные с собствен­ными лексико-грамматическими свойствами слово­форм, в любых синтаксических условиях не исчезают совсем, они могут отойти на второй план, в тень, но они всегда присутствуют и обогащают семантику синкретичных членов предложения и, следовательно, информативную семантику предложения в целом.

Сравните также: Величайшее богатство (ч ь ё? к о г о?) народа — его язык. (М. Шолохов.) — Знание (какое? ч е г о?) истории своего народа — необхо­димо каждому человеку. В выражении семантиче­ских компонентов трудно переоценить роль лексиче­ских значений.

При квалификации типичных членов предложе­ния при слиянии синтаксических и лексических зна­чений на лексические значения не обращается внима­ния, так как обычно они не противоречат категори­альным значениям членов предложения, причём в некоторых случаях категориальные значения чле­нов предложения называются стержневыми словами многословных членов предложения, а рече­

вой смысл выражается лексическими конкретиза- торами, например: И она, по-видимому, рассуждала подобным же образом. (А. Чехов.) Роману с говорил, что Стриж затолкал музыкантов в карман сцены, где играть нет никакой возможности последу­ющим^ причинам: первое — тесно, второе — темно, а в-третьих, в зале не слышно ни одного звука, в-четвёртых, ему стоять негде, музыканты его не видят. (М. Булгаков.) Не умея лгать, он сразу раз­очаровал многочисленных посетителей, сказав им, что во время_операции не испытал боли. (А. Коптя­ева.)

Обычно связь лексики и синтаксиса членов пред­ложения иллюстрируется анализом примеров типа: С удовольствием занимаюсь с братом русским язы­ком. Словоформы с удовольствием и с братом сов­падают по форме падежа и по синтаксической за­висимости, но лексико-грамматические значения (удовольствие — неодушевлённое, абстрактное су­ществительное, а брат — одушевлённое, конкретно­предметное существительное) заставляют квалифи­цировать анализируемые предложно-падежные фор­мы как разные члены предложения (с удовольстви­ем — обстоятельство, с братом — дополнение).

Семантические компоненты причины и уступки, заключённые в лексических значениях причастий и прилагательных, учитываются в практике печати (и в школьном преподавании) для обоснования знаков препинания при выделении причастных и адъектив­ных оборотов, занимающих препозитивное положе­ние по отношению к определяемому слову: Размо­рённые жарой, люди двигаются медленно, вяло. (В. Шукшин.) Оглушённый тяжким гулом, Тёркин никнет головой. (А. Твардовский.)

Могут обособляться также причастия и прила­гательные, а также причастные и адъективные обо­роты, если определение является лексическим вы­ражением состояния: Грановский пробрался, изму­ченный, в совет... (А. Герцен.) Совершенно ошелом­лённый Петербургом, Штаалъ вошёл в большой, роскошно отделанный дом, где жил Безбородко. (М. Алданов.) Завтра не надо идти в школу. Катя, довольная, положила градусник. (К. Васильев.)

Отмечено уже, что в блоках однородных членов предложения общее языковое значение однотипнос­ти создаёт лишь фон, на котором с помощью разнооб­разных средств связи выражаются дополнительные смыслы — семантические компоненты, обусловлен­ные лексико-семантическими значениями слово­форм¹. Так, в предложении Победа и выигрыш в виде пышки, посыпанной сахаром, встречались с восторгом (В. Язвицкий.) в блоке однородных подле­жащих выражены причина и следствие. Цельность блока подчёркнута формой множественного числа глагола-сказуемого.

Сравните также: Я увлекаюсь, мама, и станов­люсь рассеянным. (А. Чехов.) Пустой, гулкий дом нагонял тоску. (Ф. Вигдорова.) Отношения причины и следствия в этих примерах могут быть актуализиро­ваны наречием поэтому (увлекаюсь, поэтому ста­новлюсь рассеянным, пустой, поэтому гулкий).

Уступительно-противительные отношения в пред­ложении Мороз и солнце! обусловили восторженную оценку День чудесный! (А. Пушкин.)

Можно отметить и некоторые другие немногочис­ленные замечания, отмечающие влияние лексиче­ских значений на квалификацию членов предложе-

^абайцева В. В. Русский язык: Синтаксис и пункту­ация. М., 1979. С. 156—160. (Раздел «Семантика блока одно­родных членов предложения».)

ния, но очевидно, что проблема связи лексики и чле­нов предложения не получила ещё обобщённого освещения.

А между тем многочисленны случаи, обычно не учитывающиеся при анализе предложения, когда лексические значения не соответствуют категориаль­ным значениям членов предложения, но заключают в себе тот или иной семантический компонент, важный не только для какого-либо одного члена предложе­ния, но и для предложения в целом, для его информа­тивной семантики и структуры.

Так, в предложении Ещё и холоден и сыр февраль­ский воздух (И. Бунин) члены предложения одно­значны по своим грамматическим свойствам. Однако, сравнивая словоформы ещё и февральский, видим, что в наречии ещё временной семантический компо­нент не даёт точного представления о времени, а опре­деление февральский чётко указывает на время своим лексическим значением.

В предложении Москва встретила меня^ дождём

подлежащее Москва своим лексическим значением определяет место действия.

Известно, что в структуре номинативных бытий­ных предложений нет и не может быть типичных об­стоятельств, однако обстоятельственные семантиче­ские компоненты находят выражение не только в синкретичных определениях, но и в лексических зна­чениях главных членов: Ночь. Невский, Где-то стре­ляют. (Б. Любимов.) Дворик. Сад. Налево — ели, ого­род направо. (А. Твардовский.) Раннее утро. Солнце ещё не всходило... (А. Чехов.)

Лексико-семантические значения субстантивных словоформ оказываются одним из синтаксически зна­чимых факторов, так как делают избыточными чле­ны предложения с аналогичными значениями как в двусоставных, так и в односоставных предложениях.

Синтаксические связи и отношения

Синтаксические связи и отношения между элемен­тами (компонентами) синтаксических единиц явля­ются основным признаком синтаксических постро­ений. Синтаксические связи элементов синтаксиче­ских единиц выражают синтаксические (смысловые) отношения, в которых отражаются отношения между предметами и явлениями действительности. Синтак­сис в системе языка начинается там, где есть синтак­сические отношения между элементами.

Словоформы — строевые элементы синтаксиче­ских единиц. Одной стороной они обращены к морфо­логии, другой — к синтаксису. Первичные функции словоформ, обусловленные их семантикой и строени­ем, могут приобретать вторичные функции под влия­нием новых синтаксических связей и отношений, вы­ступая при этом как неморфологизованные члены предложения.

Так, словоформа в лесу имеет лексико-граммати­ческое значение места. В приглагольной позиции лексико-грамматическое значение и категориальное синтаксическое значение совпадают: В лесу (г д е?) раздавался топор дровосека. (Н. Некрасов.) В при- субстантивной позиции словоформа в лесу, с о х р а- н я я лексико-грамматическую локальную семанти­ку, приобретает атрибутивный семантический компо­нент, который появляется как следствие вторичной синтаксической связи: ...Он хорошо переносил ночёв­ки (как и е? гд е?) в лесу и холод осенних рассве­тов. (К. Паустовский.)

Основное значение словоформ, реализующих фор­му «с + творительный падеж», в приглагольной пози­ции — объектное: О самом нежном, о всегда чудес­ном (с к е м?) со мной сегодня птицы говорят. (А. Ахматова.) Как же можно разлучиться мне (с к е м?) с тобой, тебе (с к е м?) со мной? (А. Ахма­

това.) Звон тарелок и ложек слился (с ч е м?) с шум­ным говором гостей. (А. Пушкин.)¹

Особо отметим те словоформы, которые имеют синкретичное значение:

а) атрибутивно-объектное: в присубстантивной по­зиции словоформы приобретают атрибутивный ком­понент, сохраняя объектное значение, яркое в при­глагольной позиции: «Дом с мезонином*; «Дама с со­бачкой»; Высокая соболья шапка с золотыми кистями была надвинута на его сверкавшие глаза. (А. Пушкин.);

б) объектно-субъектное: это значение рассматри­ваемые словоформы обнаруживают в предложениях со сказуемым — именем состояния, если словоформы указывают на предмет речи/мысли и находятся в пре­позиции к сказуемому: Вообще с книгой здесь — пло­хо! Постыдно! (М. Горький.) У вас с глазами очень плохо. (И. Козлов.)

Такие предложения можно квалифицировать как двусоставные, так как субстантивные словоформы принимают на себя некоторые функции подлежащего (обозначают предмет речи/мысли, обозначают тему («данное») актуального членения и т. д.), но такую словоформу нельзя квалифицировать как подлежа­щее^{[463] [464], так как, во-первых, позиция подлежащего мо­жет быть замещена формой в именительном падеже: Положение с книгой здесь — плохо; Положение у вас с глазами очень плохо и т. д.; во-вторых, объ­ектное значение, поддержанное формой, в таких сло­воформах доминирует. Оно актуализируется при постпозиции по отношению к сказуемому — имени состояния: Да, хлопотно с детьми, я вам скажу! (А. Чехов.) Трудно с молодёжью. (В. Очеретин.)}

Сказанное позволяет квалифицировать анализи­руемые словоформы как дополнения, в которых до­минирующий объектный компонент осложняется субъектным под влиянием актуального членения.

Дополнительным аргументом в пользу этого реше­ния могут быть предложения, в которых первый ком­понент актуального членения выражен словоформой «с + творительный падеж», а второй — предикатив­ным сочетанием. Подлежащее в таких предложениях выражено местоимением или местоименными слова­ми, а сказуемое — глагольными словоформами или прилагательными, например:

— Q-Muuιeji, ^{c сыном}> какая-то беда стряслась!..

— Дай бог, чтобы сМишкой всё обошлось. (А. Без­углов.) С^ехангізал^ией на ферме у нас дело плохо. (В. Кочетов.);

в) объектно-субъектное значение обнаруживается и в словоформах, обозначающих соучастника дейст­вия, состояния и т. д. в присубстантивной позиции. По традиции такие словоформы включаются в состав подлежащего: У кухни под окном, на солнышке, Полкан с Барбосом, лёжа, грелись. (И. Крылов.)

ции подлежащего: Красное солнце Снег

в багровых В лесной тиши печаль уходя­

щего дня. (В. Фёдоров.)

Первые два предложения — номинативные бытий­ные с присубстантивными синкретичными членами. Эти второстепенные члены объединяет атрибутивное значение, обусловленное синтаксической зависимо­стью и валентными свойствами определяемых подле­жащих-существительных. Специфику этих членов предложения создают обстоятельственный и объект­ный компоненты, связанные с категориальными и лексическими значениями предложно-падежной сло­воформы: у горизонта — обстоятельственное опреде­ление, в подтёках — объектное определение.

Последнее предложение — двусоставное неполное, словоформа в тиши — обстоятельство ситуации.

Главный член номинативных предложений явля­ется их коммуникативным центром: в устной речи это выражается интонацией, а в письменной — обыч­но порядком слов (синкретичные предложно-падеж­ные словоформы в постпозиции). Однако, если пред­ложно-падежная словоформа отвечает на вопрос где? при её актуализации, квалификация таких предло­жений, в частности и предложно-падежной словофор­мы, будет иной: Красное солнце // (где?) у горизон­та. Граница актуального членения атрибутивную связь превратила в предикативную, причём обсто­ятельственный компонент в семантике предлож­но-падежной словоформы сохраняется.

В поэтической речи интонация подсказывается ритмикой стиха:

Узкий шорох полыни. Холмов вереницы.

Сон вседле. Почернелых сугробов разбег.

И с разлёта верблюдица мордой ложится,

Зарывая наездника по уши в снег. (Н. Тихонов.)

Песчаный путь

Интонация поддержана вхождением предложений с синкретичными второстепенными членами в це­почку типичных номинативных бытийных предло­жений.

Объектный или обстоятельственный компонент сильнее, если главный член номинативных предло­жений выражен отглагольным существительным, но и в этом случае доминирующим остаётся атрибу­тивный компонент, если предложение номинативное,

Синкретизм семантики регулярно наблюдается у дуплексивов — второстепенных членов предложения с двойной связью и разнонаправленными отношения­ми. По определению Л. Д. Чесноковой, «дуплексив — это синкретичный по своей природе тип второстепен­ных членов. Синкретизм для дуплексива является его сутью»^[465].

Дуплексивы сочетают значения определения и обстоятельства: Чурилин первым разделся и бросился в ледяную воду. (И. Ефремов.) Словофор-

ма первым по отношению к подлежащему выполняет функцию определения, а по отношению к сказуемо­му — функцию обстоятельства; определения и дополнения: Дядю Тихона считали по всей округе чудаком. (И. Шамякин.) Словоформа чудаком по отношению к дополнению Тихона выполняет функцию определения, а по отношению к сказуемо­му — функцию дополнения; сказуемого и об­стоятельства: Дмитрий ушёл недовольный, хмурый. (А. Кочетов.)

Определяемое слово может быть выражено место­имением: Перечитывая свои записи, я вижу, что, стараясь изобразить его страшным, я лишь сде- лал его смешным — и казнил его именно этим — старым испытанным способом. (В. Набоков.)

Более сложны синтаксические квалификации пред­ложно-падежных словоформ с ослабленной синтакси­ческой связью, с неопределённостью их зависимости от других членов предложения. Сравните: Такая по­года часто бывает в Москве в начале мая. (К. Паус­товский.) Люблю грозу в начале мая. (Ф. Тютчев.)

Казалось бы, синтаксическая функция цельного словосочетания в начале мая в обоих предложениях должна быть одинакова. Но в первом предложении в начале мая относится к глаголу и отвечает на воп­рос: бывает когда? Смысловой связи между слово­формой в Москве и словосочетанием в начале мая нет. Во втором предложении в начале мая относится к существительному грозу и отвечает на вопросы ка­кую? когда? В этом предложении нет смысловой свя­зи между глаголом-сказуемым и цельным словосоче­танием.

Связь с существительным обусловлена позицией предложно-падежных сочетаний, а наличие связи с глаголом и другими частями речи, выполняющими функцию сказуемого, устанавливается лишь по его

лексическому значению. Так, в предложении Всё злей и свирепей дул ветер из степи (Б. Пастернак.) словоформа из степи обладает двойной связью: дул из степи и ветер из степи. Лексико-грамматическое значение места словоформы из степи есть в обоих словосочетаниях, но в глагольном словосочетании ло­кальная семантика (откуда дул?) является единст­венной, а в субстантивном словосочетании обнаружи­ваем у зависимого компонента два значения: ветер какой? и откуда?

Ещё примеры: Равномерно падали снежинки из тучи. (В. Конецкий.) Выделяем два словосочетания: падали (о т к у д а?) — из тучи, снежинки (какие? о т к у д а?) из тучи.

Хороши летние вечера в Пенькове! (С. Антонов.) Выделяем два словосочетания: хороши (г д е?) в Пень­кове, вечера (какие? г д е?) в Пенькове.

Тебя я вижу в шерстяном платке. (В. Инбер.) Выделяем два словосочетания: тебя (каку ю? в ч ё м?) в платке, вижу (в ч ё м?) в платке.

Приведём примеры предложений, в которых нет смысловой связи между глаголом-сказуемым и пред­ложно-падежной словоформой.

Я хотел бы любить облака на заре. (И. Аннен­ский.) Выделяем только одно словосочетание: облака (какие? в какое врем я?) на заре. Второй за­висимости нет.

Небо за высотой всё время меняло окраску, нали­валось плотной багровостью, что-то горело в горо­де. (Ю. Бондарев.) Выделяем только одно словосоче­тание: небо (какое? гд е?) за высотой. Второй за­висимости нет.

Нет зависимости от глагола-сказуемого и в следую­щих примерах: Особенно мне запомнилась ветряная мельница (какая? с ч е м?) с охваченными огнём вращающимися крыльями. (В. Катаев.) Ездовые (к а-

кие? в ч ё м?) в зелёных панамах везут из Кер­чи чердачные балки, крашеные двери, половицы. (Н. Атаров.)

Оторвавшись от члена предложения (глагола или словоформы с глагольным компонентом в семантике), предложно-падежная словоформа может вступать в синтаксические связи с другими членами предложе­ния, но при этом она обычно сохраняет значение эле­мента — своё лексико-грамматическое значение — при новых синтаксических связях и отношениях^[466].

При сочетании определительного и обстоятель­ственного или объектного компонента в семантике предложно-падежной словоформы в составе субстан­тивного словосочетания сильнее атрибутивный ком­понент, если словоформа является отличительным признаком предмета, выделяющим его из группы од­нородных предметов, например: Темнота хлынула из-за гор, как наводнение, затопила долину, посёлок выкарабкивался из тьмы, включая огни (какие? г д е?) в домах, огни (какие? г д е?) на дороге, цветные огни аэродрома. (Д. Гранин.) Человек шёл по дороге от города (с ч е м?) с солдатским вещмеш­ком за спиной, твёрдым и размеренным шагом... Че­ловек (какой? с ч е м?) с вещмешком не стал са­диться в автобус... Никто не обращал на него вни­мания, на улицах было много людей (каких? с ч е м?) с вещмешками. (П. Проскурин.) Сильно по­худевший, он стал похож на жаворонка в клетке. (М. Горький.) Нам отвели один из флигелей в глуби­не парка, прибрали его и протопили. (К. Паустов­ский.)

Синкретизм значений наблюдается у обособленных определений, если их стержневые слова обнаружива­ют две связи (два отношения): согласуются с опреде­ляемым словом и характеризуют причину и уступку действий, названных в сказуемом: Ещё прозрачные, леса как будто пухом зеленеют. (А. Пушкин.) Ле­винсон, занятый другим, не слушал его. (А. Фадеев.) Лес, ещё недавно такой тихий, щедро озвучился в исходе дня. (Ю. Нагибин.) Поражённое мрачною ноч­ною трагедией, население пароходного трюма вна­чале примолкло. (В. Короленко.) Люди, истощённые трудом, рано ложатся в могилы, дети родятся сла­быми. (М. Горький.) Дети стояли неподвижно, по­трясённые. (К. Паустовский.) В последнем предложе­нии словоформа потрясённые содержит обстоятель­ственный компонент в своей семантике (почему стояли неподвижно?) и атрибутивно-предикативный (дети каки е?).

Эллипсис подчиняющей словоформы

Одним из новых явлений в синтаксическом строе современного русского языка является «сжатие и оп­рощение синтаксических конструкций»^[467], проявляю­щееся, в частности, в эллипсисе подчиняющей слово­формы.

При эллипсисе какого-либо члена предложения (подчиняющей словоформы) оставшаяся часть берёт на себя функции эллиптированной (опущенной), со­храняя и свою первоначальную функцию. В результа­те подчинённая словоформа приобретает в какой-то мере большую самостоятельность в составе предложе­ния, её семантика обогащается, так как старое значе­

ние обогащается новым значением, появившимся в связи с установлением новых синтаксических связей и отношений.

Таким образом, одним из следствий эллипсиса под­чиняющей словоформы является появление синкре­тичных членов предложения.

Наиболее значительное влияние на грамматиче­ский строй русского языка оказали два случая эллип­сиса: эллипсис члена предложения, выраженного гла­гольной словоформой, и члена предложения, выра­женного субстантивной словоформой.

Рассмотрим эти явления.

Эллипсис подчиняющей глагольной словоформы, выполняющей функцию сказуемого, актуализирует присказуемостный второстепенный член (обстоятель­ство или дополнение), причём в одних случаях статус второстепенного члена сохраняется, а в других — вто­ростепенный член, сохраняя своё первичное значе­ние, берёт на себя функции эллиптированной слово­формы^[468].

В первой группе явлений отметим 2 разновидности.

1. При эллипсисе полнознаменательного спрягае­мого глагола обстоятельства и дополнения в полной мере сохраняют свой статус второстепенных членов. Так, в предложении Татьяна — в лес, медведь за нею (А. Пушкин.) словоформа в лес является обсто­ятельством места и отвечает на вопрос куда?, слово­форма за нею — дополнение (отвечает на вопрос за кем?). В таких предложениях отчётливо ощущается позиция глагольного сказуемого, которое, хотя и не вербализовано, но очевидно, что это место может за­нять глагол из лексико-семантической группы дви­жения (броситься, кинуться, побежать и т. п.). Не­

полнота семантически значима: эллипсис сказуемого означает высшую степень интенсивности действия.

2. При эллипсисе полузнаменательного спрягаемо­го глагола-связки типа заключаться второстепенный член (дополнение) не только актуализируется, но и принимает на себя часть структурных и семантиче­ских свойств сказуемого, хотя и сохраняет своё пер­вичное значение дополнения, значение объекта. Та-

466

Эта разновидность отличается от первой лекси­ко-семантическими значениями спрягаемой глаголь­ной формы.

2. Особую разновидность составляют несогласован­ные определения, семантика которых осложнена ло­кальным (чаще!) или объектным компонентом. Усло­вия появления обстоятельственного определения ил­люстрируем следующим уникальным текстом: Вскоре за поворотом увидел он родной дом, прикор­нувший под снегом, ёлочки в палисаднике в пушис­тых заячьих лапках на каждой веточке, — всё словно нежно заворожённое и оставшееся таким, каким было в детстве, когда, надышав дырочку в заледеневшем стекле окна, можно было увидеть зимний сказочный мир и домики под снегом, похо­жие на обливные пряники. (В. Лидин.)

В отличие от словосочетаний типа поездка на Кав­каз в словосочетаниях типа дом под снегом значение места у зависимого слова не поддержано валентными свойствами главного слова, обусловленными его от­глагольным происхождением.

Словосочетания типа дом под снегом сформирова­лись в приглагольной позиции в результате эллипси­са глагольного слова. В современном русском языке существует уже модель субстантивного словосочета­ния с зависимой предложно-падежной словоформой. По этой модели образовано и словосочетание ёлочки под снегом.

Примеры таких несогласованных обстоятельствен­ных определений многочисленны: Окна в сад были открыты всю ночь. (И. Бунин.) Деревья на бульваре и около тротуаров — старые и развесистые. (И. Бунин.) Мимо Петрозаводска проходил великий водный путь на Север. (К. Паустовский.) Поезд из Орла шёл не спеша. (И. Бунин.) Вода в Фонтанке отражала белое небо, свет (какой? без чего?)

без теней, (Д. Гранин.) Ветер с озера исполнял свою музыку в исковерканных трубах, (Д. Гранин.)

Реже встречаются объектные определения: В кафе подали блинчики (какие? с ч е м?) с вареньем. (Н. Атаров.) Человек (какой? без чего?) без не достатков безлик и скучен, как унылый, позабы тый людьми заболоченный пруд. (В. Санин.) Но:

Есть женщины в русских селеньях (каки е?)

С спокойною важностью лиц,

С красивою силой в движеньях.

С походкой, со взглядом цариц... (Н. Некрасов.)

В словосочетаниях этого типа главные слова имеют только значение предметности, зависимые слова конкретизируют определяемые предметы: не все ок­на, а окна, ведущие в сад; не все деревья, а деревья, которые растут на бульваре, и т. д. Наряду с опре­делительным значением зависимые словоформы име­ют значения обстоятельств места и дополнений. Как и в других случаях эллипсиса, трудно говорить о непол­ноте словосочетаний, но тем не менее глагольные фор­мы незримо присутствуют, поддержанные обсто­ятельственными и объектными значениями зависи­мых предложно-падежных словоформ.

Эллипсис члена предложения, выраженного суб­стантивной словоформой, является условием субстан­тивации согласуемых словоформ (прилагательных, причастий и др.).

Субстантивация согласуемых словоформ неоднок­ратно привлекала внимание исследователей, причём в центре внимания были преимущественно морфоло­гический и словообразовательный аспекты этого яв­ления. Дифференцированы в общих чертах два вида субстантиватов: субстантиваты как следствие эллип­сиса (больной, гостиная и под.) и субстантиваты, об­

разованные по модели (пельменная, Маяковская — название станции московского метро, и под.).

Субстантиваты обоих видов объединяет синкре­тизм формы и содержания: их частеречные признаки свойственны как дифференциальные разным частям речи.

Так, субстантиваты, мотивированные прилага­тельными, сближает с существительными категори­альное значение предметности, синтаксические функ­ции подлежащего и дополнения, некоторые валент­ные свойства (например, способность определяться согласуемыми формами) и т. д. Отличает же их от су­ществительных морфемный состав, особенности скло­нения и некоторые другие. В субстантиватах, сохра­няющих соотносительность с первоисточником — прилагательными, наблюдается синкретизм в катего­риальном значении, в котором синтезируются значе­ния предмета и признака. Это создаёт семантическую ёмкость членов предложения, выраженных субстан- тиватами: Смелый дерётся с врагами, жизни своей не щадя. (А. Сурков.) Смелого пуля боится, смелого штык не берёт. (А. Сурков.) Школа раньше всего должна научить излагать своё, а нечужое. (К. Чу­ковский.)

Занимая позиции подлежащего и дополнения, суб­стантиваты совмещают субъектный (в позиции подле­жащего) и объектный (в позиции сказуемого) ком­поненты с атрибутивным. Конденсация разнохарак­терных компонентов делает синкретичные члены предложения семантически богаче. Синкретизм чле­нов предложения поддержан морфологическим синк­ретизмом. Семантическая ёмкость субстантиватов, обусловленная «сжатием и опрощением синтаксиче­ских конструкций», объясняет их частотность в язы­ке и речи, их художественно-стилистическую выра­зительность.

В речи встречаются случаи, когда синкретичное несогласованное определение употребляется как ок­казиональное название лица, при эллипсисе их суб­стантивной номинации, например: Две женщины —

вильнула круглым задом и скрылась за углом. (Н. Леонов.)

Предложно-падежные словоформы в халате и в пальто занимают разные позиции: дополнения, подлежащего, определения. Только в позиции допол­нения они имеют одно значение, а в позиции подле­жащего и определения — синкретичны. Такие окка­зиональные указания на лицо обладают особой экс­прессивностью.

Предложно-падежные словоформы с аналогичной синкретичной семантикой в разговорной речи упо­требляются в позиции обращения: Эй, в шляпе! Эй, в очках! и под.

Окказиональны, но показательны для иллюстра­ции синкретизма случаи, когда семантика подлежа­щего сочетается с семантикой обстоятельства: Весь день (день) стоит как бы хрустальный... (Ф. Тют­чев.). Весь день (день) в лесу был золотой, а вечером заря горела в полнеба. (М. Пришвин.) Это сочетание может иметь и только обстоятельственное значение: Весь день Соня прождала его в ужасном волнении. (Ф. Достоевский.)

Факторы, обусловливающие синкретизм членов предложения, действуют не изолированно, чаще один фактор дополняет другой(-ие). Поэтому причины и ус­ловия образования синкретизма некоторых слово­форм (особенно предложно-падежных) пришлось рас­сматривать в разделах, освещающих разные факторы.

Так, в предложении В вестибюле, на стуле у две­ри, дремал старик с красной повязкой (К. Булычёв.) есть 3 словоформы со значением места: в вестибюле, на стуле, у двери. Определить их синтаксические функции помогают синтаксические связи и лексико­грамматические свойства.

Лексическое значение существительного вести­бюль (указание на место в здании) поддерживает его синтаксическую функцию (дремал — где? — в вес­тибюле).

Существительное стул имеет конкретно-предмет­ное значение и, следовательно, претендует на роль до­полнения, но в этом предложении словоформа на стуле уточняет, конкретизирует более общее значе­ние обстоятельства места в вестибюле (дремал где? — в вестибюле, а именно где? на чём? — на стуле).

Словоформа у двери выделяет стул, на котором дремал старик, по его местоположению. Конкрет­но-предметное значение слова дверь позволяет задать и вопрос у чего? (на стуле — каком? где? у чего?).

У анализируемых словоформ разные синтаксиче­ские связи. У словоформы в вестибюле — одна связь: с глаголом-сказуемым; у словоформы на стуле — две связи: с глаголом-сказуемым и с уточняемым обсто­ятельством; у словоформы у двери — одна связь: со словоформой на стуле. Словоформа у двери не имеет связи с глаголом.